– Товарищ капитан! Вы хорошо знаете своего помощника, капитана Кротикова? Он у Вас еще и начальник связи.
– Нормальный мужик и как военспец – лучший в дивизии.
Васильченко помолчал, задумался, спросил:
– А Вы, почему о нем меня спрашиваете?
– В прошлое воскресенье он был здесь. Вот, как и Вы, пил со мной пиво. Но Вы от второй кружки отказались, а начсвязи Ваш осушил аж пять штук. И от водочки не отказался. В автобус его волоком поднимали летчики. Он что, больной, или просто забулдыга?
Васильченко ответил:
– Скажу так! Капитан любит выпить – это правда. Летчики все выпивохи. Но, чтобы он в гостях перебрал лишнего, этого не бывало. Алкоголь плохо на него действует, но он знает свою норму. Я к его слабости отношусь с пониманием и кляуз на него никогда не сочинял.
Говорит Будунов:
– А я, как офицер Одоевской комендатуры обязан был доложить о Вашем капитане в Тулу. И это не кляуза, а долг службы.
Васильченко, внимательно глядя в глаза Будунову, продолжил:
– Если же Ваша служба сводится и к тому, чтобы писать докладные на офицера, приглашенного в гости, то я не завидую вашей работе. – Помолчал, продолжил:
– Впрочем, долг службы превыше всего, так что, может быть, Вы поступили правильно. Наверное, так и надо. – Встает из-за стола.
– Простите, нам пора домой. О Вашем сообщении доложу командиру полка.
Начальник штаба капитан Васильченко докладывать командиру полка о разговоре с Будуновым не стал. Он поступил по другому: все рассказал капитану Кротикову. Зная вспыльчивый его характер, Васильченко не без оснований надеялся, что его помощник при случае устроит Будунову взбучку. А Будунов в очередной раз напишет рапорт в Тулу. Неприязнь к своему помощнику капитан Васильченко испытывал давно, но явно против него никогда не выступал. Во-первых, капитан Кротиков был любимцем молодых летчиков, а во-вторых, давним другом командира полка. Но два капитана на один маленький полковой штаб – многовато. И капитан Васильченко, не имея высшего военного образования, относился к своему помощнику с осторожностью, и если и «подмачивал» ему репутацию, то только «из-под тишка».
***
Воскресенье, 25-е апреля. В этот день состоялась очередная поездка летчиков 133-го истребительно-авиационного полка в гости на одоевский завод фруктовых соков. Командир полка майор Амельченко назначил старшим группы, повторно – капитана Кротикова. Это было связано с тем, что помимо обязанностей старшего группы, капитан Кротиков, как начальник связи, получил задание от комполка передать коменданту Одоева пакет с грифом «Для служебного пользования».
Еще с аэродрома капитан Кротиков позвонил в комендатуру Одоева и заранее узнал, что майора Прокопенко на службе нет. Используя этот факт, начсвязи решил сыграть с Будуновым «свою игру». Чем-то, он не нравился капитану.
Как и в первый раз, офицеры снова пили пиво, но с оплатой через буфетчицу. Настороженный Дмитрий Кротиков весь вечер был сдержан, на вопросы Будунова отвечал односложно – «да» или «нет», но больше молчал. Будунов тоже старался не нарушать напряженности, спросил только «Как пиво?», на что Кротиков с ехидцей ответил: «На этот раз без ерша». И спросил: «Что в буфете, водка кончилась?» Будунов ответил: «С водкой все в порядке. Хотите?» Кротиков: «Пью только дома и в кругу своих друзей». И снова сидели молча. В конце встречи капитан Кротиков встает из-за стола, показывая Будунову, что встреча окончена. Старший лейтенант Будунов тоже встает. Капитан, как бы спохватившись, говорит:
– Да, вот что еще. Командир полка майор Амельченко поручил мне передать коменданту Одоева гвардии майору Прокопенко приглашение с просьбой посетить полк Первого мая. Я заезжал в комендатуру, но Вашего начальника не застал. – Достает из голенища сапога пакет. – Вот письмо. Раз Вы здесь, передаю приглашение через Вас. Кстати, если сможете, приезжайте тоже.
Будунов кладет письмо в офицерскую полевую сумку и говорит:
– Это навряд ли. Если комендант отлучается, то я чаще других офицеров остаюсь за него в городе. Неофициально я его помощник.
– Ну, хорошо. Тогда сами решите, кто из вас будет нашим гостем. – Капитан отдает честь и, не подав руки, поворачивается к Будунову спиной, собираясь уйти. – Говорит Будунов:
– Капитан! Задержитесь еще на пару минут. У меня к Вам есть сугубо личный разговор. Не совсем простой, но важный. Присядьте, пожалуйста. – Капитан, ничего не подозревая о намерениях старшего лейтенанта, садится на свое место. Будунов помолчал и тихо начал так:
– Мне известно, что Вы сын бывшего царского полковника Андрея Кротикова. Матушка Ваша из графского рода, а Вы, стало быть, их отпрыск. тоже буржуй, хотя и бывший. Надо полагать, что этот факт при поступлении в комсомол Вы скрыли. Теперь Вы член ВКП (б). – Будунов умолк и, ожидая реакции капитана, внимательно вглядывается в его лицо. Но никаких эмоций не последовало и Будунов, прищурив глаза, продолжил:
– Что Вы скажите по этому поводу, товарищ капитан, если Вас спросят, например, в Особом отделе НКВД? – Кротиков, еле заметно улыбаясь, продолжал молчать. Будунов, приподнимаясь над столом и наклоняясь в сторону капитана, снова заговорил:
– Тогда скажу я. – Сел на место. – Первое. Пока о Вашем прошлом знаю только я. И я не случайно прошлый раз спрашивал Вас о белозерской деревне Кустовка. Хотя Вы говорите, что там и не были, но там фамильное поместье ваших немецких предков, усадьба Кроты. В НКВД об этом пока неизвестно, ведь согласно анкете Вы родились в Белоруссии. Тоже ложь, Вы, как и я, родились в Кустовке. Только Вы в барском доме, а я в сарае на конюшне. Отец мой был конюхом у вашего батюшки, может, помните? – Капитан продолжал молчать. Будунов продолжил:
– Теперь второе. То, что Вы из дворянского рода, да с немецкими предками сейчас это очень важно. Немцам нужны такие офицеры в Красной Армии, особенно радисты. И платят золотом. У Вас отличная перспектива, и Ваша сестра Елена живет в Германии. От неё к Вам есть послание. – Капитан резко поднял голову и с прищуром посмотрел на Будунова. Тот выжидательно молчал. Молчание нарушил Кротиков:
– Откуда ты, лейтенант, все это накопал? Про сестру ничего не знаю даже я. Да и предков у меня в немцах нет. Никак ты меня в шпионы вербуешь? Так знай: шантаж твой дохлый, могу и по зубам вмазать, и оттащить куда надо.
– Наконец Вы открыли рот, товарищ капитан, и с честью выдержали мое провокационное испытание. Не горячитесь и не кричите так громко, я еще не все сказал. Да, такие офицеры как Вы, – находка для Абвера. Но это и нам очень кстати.
– Кому это вам, – снова вставая из-за стола, и расстегивая кобуру пистолета, грозно спросил капитан.
– Сядьте на место и слушайте, слушайте, Дмитрий Андреевич. (Пауза). Советской контрразведкой задумана глобальная дезинформация немцев. У Вас, и таких как Вы, есть перспектива стать «немецким шпионом» в пользу Советского Союза. Дело интересное и выгодное. Да и сестра ждет Вас не дождется. – Будунов умолк. Долго молчал и капитан Кротиков. Потом он сел на место и с ехидцей спросил:
– А как же мои пять кружек пива «за раз», да еще оказывается с водочкой? Кажется, так ты сообщил моему начальнику штаба? Разве Абвер возьмет такую пьянь к себе на услужение? И почему о таком важном деле говоришь со мной Ты, офицер комендатуры Одоева, а не начальник Особого отдела Тульского укрепрайона или хотя бы особист 234-ой авиадивизии? О том, что Ты с Кустовки мне ни о чем не говорит. Отца твоего, смутно помню, а Ты для меня «белое пятно», и кто Ты на самом деле, я не знаю. Полагаю, что берешь на себя слишком много, или и есть сам шпион, только не в пользу Советского Союза.
Будунов ответил:
– Ваша бдительность похвальна, – помолчал, отпил из кружки пива. – Я штатный сотрудник Четвертого управления НКВД, отсюда мои знания о Вашем прошлом. Показывает удостоверение. Откомандирован в комендатуру Одоева для работы с тыловыми офицерами Красной Армии. – Кротиков возразил:
– Я тебе не верю. – В упор смотрит на Будунова. – И не тыловой офицер, а боевой командир. А ты, провокатор и шантажист. Насчет твоего шантажа скажу следующее. О том, что я из дворян, хорошо известно в политотделе. В учетной карточке члена ВКП (б) есть соответствующая запись. О том, что я родился в Белоруссии, так это из записей в документах Могилевской коммунистической школы имени Крупской. Так тогда записывали всех беспризорников, кто попадал в эту школу без документов после уличных облав. Полагаю, что теперь у меня есть все основания доложить о твоем предложении (капитан задумался) куда следует.
Как ни в чем не бывало, Будунов улыбается и заканчивает разговор так:
– Мне, конечно, попадет за мое служебное рвение, не стоило говорить Вам о новых планах контрразведки. Но в НКВД Вам лучше не обращаться, там не любят тех, кто знает слишком много лишнего. Впрочем, для меня это не важно, если хотите – попробуйте. – Держит паузу, саркастически ухмыляется, потом говорит:
